Литургия Опции

[Татьяна Родионова]

Литургия есть дело народа Божьего. И это дело народа Божьего не заключается только в том, чтобы прийти в храм с сокрушенным сердцем, как мытарь, как блудница, как Мария Египетская, прося исцеления, просвещения, спасения, милости Божией, приобщенности к Нему. Дело народа Божия должно простираться и вне храма. Есть выражение, которое сейчас вошло в обиход западных Церквей и отчасти и Русской Церкви: «Литургия после Литургии». Литургия как дело народа Божия, после того как совершилось таинственное делание, где народ Божий и Господь преображают нечто в храме. И в чем же заключается эта «Литургия после Литургии»? Вы наверно помните слова Христа о том, что Он Своих учеников послал в мир для того, чтобы всему миру принести Благую Весть, чтобы весь мир узнал, что он так любим Богом, что Бог стал частью этого мира ценой собственной смерти, и ценой Своего Воскресения нам открыл путь вечности. Христос нас послал в мир, чтобы всем, всем рассказать о том, как мы любимы Богом, – не мы, малое стадо, а весь народ Божий, весь мир, вся тварь. И это – наша задача.
Но как я уже говорил не раз, эту задачу мы можем выполнить, лишь постольку поскольку, глядя на нас, видя, как мы живем, и познавая нас по-новому, с новой глубиной, люди могут сказать: «Да, Бог совершил чудо над этими людьми. Эти люди во всем подобны нам, и однако похожи на Бога, Которого они исповедуют. Это люди живые». Люди, которые нас встречают повсеместно, должны были бы, глядя на нас, видеть что-то, чего они никогда не видели: мир небесный, собранность духовную, такую, которая позволяет человеку своими глубинами уходить в Божии глубины. Когда они слышат наши слова, это должны быть слова жизни, обыкновенные, простые слова, но звучащие, как песнь небесная.
Апостолы пошли на проповедь, они обращались ко всем. Одни люди их принимали, другие отвергали, но апостолы не останавливались на этом, они продолжали говорить о том, что Бог совершил над ними, чем они стали. Вы наверно помните рассказ о том, как Павел шел из Иерусалима для того, чтобы начать гонение на христиан, и встретил на пути в Дамаск Самого Христа (Деян.9). И после этого вся его жизнь заключалась в том, чтобы со всеми делиться тем, что он тогда пережил, всем сказать, что он познал о Христе и через Христа о Святом Духе и об Отце, и о человеке, и о мире, об ужасе падения и о чуде искупления. Так и другие апостолы ходили по миру, и после них тысячи, тысячи верующих делились со всеми, кто их окружал, этой верой, этим опытом, этой встречей со Христом, делались подобными хоть малой двери, через которую люди могли вступить в новый мир, не какой-то внешний мир, а в мир собственной души, в собственные глубины.
Поэтому тот мир, который вне пределов храма, нам не может быть чужд. Это мир, куда пришел Христос, это мир, который Христос так возлюбил, что стал Человеком, Всечеловеком, это мир, куда Он нас посылает вестниками. Как часто христиане отрицательно относятся к миру, который их окружает, как часто мы боимся этого мира, или чуждаемся его, или видим в нем как бы заразу, которая может нас осквернить, внести смерть туда, куда Сам Господь внес жизнь. Это не так. Мир, который лежит за пределом храма или за пределом невидимой Церкви, того Богочеловеческого общества, которым Церковь является по существу, – этот мир Богу дорог. И мы посланы в этот мир. Это страшно важно, это – наша задача. Проще всего было бы идти в этот мир, ожидая, что мы будем встречены восторженной радостью людей, для которых новая весть о Христе открыла ум, и глаза, и сердце, и новую жизнь, но это не так просто. И не напрасно Христос сказал своим ученикам: Я вас посылаю, как овец среди волков (Мф.10:16), – как овец, беззащитными. Приносите людям все самое светлое, самое чистое, самое святое, что только вы знаете, и помните, что они могут это не воспринять, они могут это отвергнуть, они могут и вас вместе с этим отвергнуть и возненавидеть за то, что вы приносите им весть, от которой колеблется вся их жизнь.
На Голгофе были первосвященники, были фарисеи, которые ликовали о том, что Христос, который вносил такое смущение в их среду, теперь умирает, что эта страница кончается, что Христа больше не будет, что можно спокойно вернуться к старому, к обычному «благочестию». Но был народ, и в этом народе некоторые надеялись, что хоть в последнюю минуту Христос сойдет со креста и тогда можно будет быть Его учениками без страха и без опасности. Были такие, которые мечтали о том, чтобы Христос не сошел со креста, чтобы можно было забыть об этом страшном Евангелии, страшном благовестии о любви, такой любви, которая требует, чтобы ты всю свою жизнь, всего себя до конца забыл и отдал для других и для Бога. Вот какая толпа была вокруг. И эта толпа продолжает существовать во всем мире. Одни ищут ответа, другие не хотят ответа, и мы посланы к ним, ко всем, ко всем, чтобы принести благую весть. Но благую весть сейчас словами принести нельзя: люди читают, люди слышат, они наслышались, они начитались. Они только тогда смогут поверить, если увидят, что ученики Христовы подобны Ему, что в нас, Его учениках, такая же любовь, такая готовность отдать себя другим – лишь бы они могли ожить.
Митрополит Антоний Сурожский.

[Татьяна Родионова]

Божественную литургию можно считать трехголосной симфонией: молитвы, читаемые пресвитером или епископом, ектении - молитвенные прошения, возглашаемые диаконом, и молитвы прославления, возносимые народом. В ходе истории один из этих элементов стал "немым": священнические молитвы. С большим успехом их можно было назвать молитвами общего священства - народа, так как община должна подтвердить их своим "аминь", "печатью" молитвы. Как же люди могут соглашаться с молитвами, не слыша их? Можно конечно возразить, что молитвы слишком сложны для понимания народа и только удлиняют время литургии. Я этого просто не принимаю. Они могут быть трудны для некоторых, но большинство прихожан достаточно образованы, чтобы понять их, и язык этих молитв не более сложен, чем язык текстов Писания или гимнов, или даже проповедей.
Могу рассказать забавный случай. Я привык к гласному чтению священнических молитв, и в одном из моих приходов в воскресенье я пропустил целую строку одной из молитв. Сразу же после литургии один из служителей - учащийся средней школы - спросил меня, почему я пропустил эти слова, и процитировал мне их по памяти, вот такой современный вариант наблюдения Иоанна Мосха 600 года нашей эры, который отмечал, что группа юношей запомнила анафору на слух. Очевидно, эти молитвы производят впечатление на многих людей, и я совершенно согласен с отцом Тафтом, что их гласное чтение только идет на пользу и не отвлекает от Таинства. "Уже после того как все молитвы были написаны и изучены и все богословы высказали свое слово, Божественные Таинства остаются Таинствами по самой своей природе, а не потому что мы пытаемся сделать их недоступными пониманию, пряча их под покровом молчания".
Слишком давно священники отказались от своей роли в литургии, взяв на себя роль диаконов. Они читают соответствующие их сану молитвы тайно, а диаконские - вслух. Перевод литургии на народные языки и возвращение диаконского чина подтолкнёт к изменениям, хотя, конечно же, некоторые будут сопротивляться. Священники снова будут учиться быть хорошими декламаторами. Песнопения общины являются важной составляющей литургии, так как наше духовное поклонение есть воздавание хвалы Господу. Диаконские прошения также являются важной частью литургии, так как наше ожидание от Господа "всякого даяния доброго и всякого дара совершенного" также является частью нашей веры. Однако именно молитвы, произнесённые от лица народа, являются самым центром таинства. Здесь мы предстоим перед Богом, Творцом, "который привел нас из небытия к бытию". Если эти молитвы отражают наши истинные отношения с Творцом, тогда здесь, в этой литургии Господь "не отворачивается от своего создания", и "не забывает дело рук своих", но "поднимает нас, павших, и не оставляет ничего незавершённым, пока не возведёт нас на небо и не подаст нам грядущее Царство". Здесь мы собраны в стан тысяч архангелов и десятков тысяч ангелов, херувимов и серафимов. Сейчас Господь любит мир с такою силою, что послал Своего Сына Единородного, "чтобы каждый верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную". Когда мы слышим эту молитву, эхо которой звучит в веках, мы сидим со Христом за мистической трапезой, мы узнаем Его в Хлебе и Чаше, как узнали его ученики в Эммаусе. Здесь Святой Дух начинает наше обожение, преображает наши жизни в синергии с Божественным, в вихре и огне, о которых говорит Златоуст:
"Священник стоит, низводя не огонь, а Святой Дух; он возносит молитву не для того, чтобы огонь возгорелся свыше и сжёг предложенное (1Цар 18:34), но чтобы благодать снизошла на жертву и воспламенила души всех".
Как и Иову, Господь отвечает нам из вихря, и наша молитва есть ответ на Таинство: "Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено", "Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя" (Иов 42:2,5).
Давид М. Петрас, протоиерей. Литургия: гласное чтение священнических молитв