Петр Мещеринов, игумен Опции

[Аника]

Очерк Бориса Кнорре: "Православие в России и 20-летнее испытание свободой: о подменах церковной жизни в откровенном разговоре игумена Петра Мещеринова"
http://www.k-istine.ru/apologia/mission_mescherinov-02.htm

Об авторе:
Борис Кнорре – доцент Государственного университета – Высшей школы экономики, участник проекта Кестонского института по подготовке Энциклопедии "Современная религиозная жизни России", сотрудник Синодального Отдела религиозного образования и катехизации РПЦ.

Весьма болезненные и "неудобные" вопросы церковной жизни освещает в своих работах игумен Петр Мещенинов. Краткий обзор работ о.Петра делает автор данного очерка

Привожу статью целиком. Выделение отдельных фрагментом текста цветом и изменение размерности шрифтов (акценты) внутри абзацев выполнены мною.

Вместо предисловия

Мужчина средних лет приходит на исповедь и спрашивает:

– Батюшка, скажите, что мне делать? Что-то никак не могу я найти себя жизни.

– А чем занимаешься? Давно ли в Церковь ходишь?

– Занимался много чем, и в монастырях пожил, навыкал молитве и послушанию, на церковной ниве и сейчас работаю, стараюсь мирских соблазнов избегать. В Церкви уже более 15 лет!

– А в чем вопрос? Монашество никак не решишься принять?

– Монашество не мой путь. Но и в миру что-то не складывается. Зарплаты, которую мне на церковной работе благословили, на жизнь не хватает. Слава Богу, родители помогают, да обеды в трапезной бесплатные, иначе бы не выжил.

– Так надо на светскую работу идти. Ты кто по профессии, кем работал?

– Да на светской особо не работал, а без опыта никто сейчас не берет. Мне батюшка еще с момента воцерковления говорил, что главное молитва и послушание, главное душу свою к будущей жизни подготовить. А о здешней земной жизни лучше поменьше думать, чтобы от спасения поменьше отвлекаться. Будешь молиться – Господь Сам все устроит... Но видимо слишком недостойный я...
__________

Такой исповедальный диалог стал очень нередким сегодня.

Люди, проведшие уже долгое время в Церкви, долгое время считавшие себя определившимися в своем жизненном пути, вдруг, по истечении 10 – 15 лет обнаруживают свое духовное и социальное банкротство. За время углубленной церковной жизни, попыток жить в согласии с наставлениями святых отцов, опытом церковной традиции, люди часто не только не становятся лучше по своему характеру и внутренним качествам, а деградируют – становятся инфантильными, замкнутыми на себе, озлобленными на окружающий их "греховный мир", который они одновременно упрекают в "греховности" и неправильной жизни, но при этом ждут от него помощи, разного рода льгот и подачек. Они не могут похвалиться не только карьерными достижениями, но необходимыми профессиональными навыками и опытом построения деловых отношений. Более того, присутствует неприятие, желание бегства или, по крайней мере, дистанцирование от обычной социальной жизни. Жизнь "по послушанию и молитве" далеко не всегда приводит к решению жизненных проблем, а очень часто к тупиковой ситуации, когда эти проблемы решить становится уже нельзя.

Об этих, по сути, церковных проблемах сегодня в Русской Православной Церкви не очень принято говорить. Обличительный пафос церковной проповеди высок – но он относится к проблемам внешним. Общий вектор этого обличительства таков: в миру проблемы множатся, беды современного общества, наипаче российского, в основном от того, что люди не хотят слушать Церковь, а вот если послушают, то их проблемы решатся. И кризис легче будет пережить, и семейные проблемы решить, и вообще, определиться в своем жизненном пути.

Если же кто говорит о внутрицерковных проблемах, то, как правило, это проблемы внешней миссии: как привести людей в церковь, как не оттолкнуть, как воцерковить... Не остались в тени идейные споры эволюционистов и креационистов. Наконец, говорят о внешнем благочестии, об увлечении мирскими благами, внешней обрядностью, излишествами православной моды в ущерб делам милосердия. Причем такой разговор оказывается как правило тривиальным, так как не идет дальше простой констатации "хорошо" и "плохо". Открытой является тема младостарчества, но оно как правило рассматривается не как последовательное явление, а как досадное искажение...

Лишь немногие, преимущественно миряне, начинают поднимать проблему инфантилизма и жизненной пассивности в церковном сознании, о недостатке ответственного отношения к труду православных христиан (показательны названия статей: "Ora et labora, или Что важнее: труд или молитва?" [1], "Деловой христианин, или почему православные бывают похожи на дохлых рыбок?" – Нескучный сад, 31.07.2007). Эти статьи вызывают неоднозначную, часто критическую реакцию среди православного сообщества.

Однако откровенный разговор не просто о проблемах в Церкви, но о церковных подменах все-таки идет. Его ведет настоятель подворья Свято-Данилова монастыря в Долматове (Подмосковье), заместитель Патриаршего Центра духовного развития детей и молодежи (ПЦДРДМ) игумен Петр (Мещеринов) и его соратники, работающие в этом Центре.

Краткая биография игумена Петра

Отец Петр (в миру Валентин Андреевич Мещеринов) родился 04.09.1966 в Москве, в интеллигентной семье музыкантов. Получил музыкальное образование, сначала в Музыкальном училище при Консерватории им П.И. Чайковского, затем в самой Консерватории. В 1985 – 1987 гг. отслужил в Армии. Работал в оркестре МХАТа им. Чехова у Олега Ефремова, затем в оркестре Большого зала консерватории.

Рано осознал себя служителем Церкви. В 1990-1991 гг. работал алтарником в храме Знамения иконы Божией Матери (мч. Трифона) у метро Рижская. Затем проходил разные послушания в Свято-Даниловом монастыре – в качестве регента, уставщика, звонаря, помощника благочинного. В 1992 году принял монашеский постриг и был рукоположен в иеродиакона, в 1993 – в иеромонаха, в 1995 назначен настоятелем подворья Данилова монастыря в Подмосковье (в селе Долматово), где служит и сегодня. В 2003 году был возведен сан игумена. Имеет духовное образование. В сентябре 2006 г. был награждён Святейшим Патриархом Алексием II орденом святителя Макария, митрополита Московского "За духовное просвещение" III степени.

Главным делом отца Петра является миссионерско-катехизаторская и просветительская деятельность. Священник часто выступает с лекциями, участвует в семинарах, конференциях, образовательных чтениях. Имеет большой педагогический опыт – отец Петр читает курсы лекций как светских, так и духовных образовательных учреждениях, в том числе, в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете.

Основная категория людей, к которым обращается отец Петр, – молодежь. Миссионер является заместителем руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодёжи (ПЦДРДМ) при Свято-Даниловом монастыре – игумена Иоасафа (Полуянова), руководит школой молодёжного служения и отделением духовно-нравственного просвещения ПЦДРДМ.

Перу отца Петра принадлежит книга: "Беседы о вере и Церкви" (М., 2004) и книга "Церковь и современность. Вопросы и ответы" (М., 2008), а также множество статей на самые разные животрепещущие темы. Темы статей отца Петра достаточно разные – церковная семья, молодежь, воспитание детей, современное духовничество, музыкальная культура общества, интернет, виртуальное пространство, национальный вопрос, патриотизм, культура России. Какие бы темы отец Петр ни затрагивал, он всегда рассматривает их во взаимоотношении с Церковью. Он не занимается бесконечным обличительством и шельмованием "погрязшего во грехе мира", а без лишней риторики старается понять, насколько Церковь готова решать те проблемы современного общества, о которых она постоянно говорит.

Отец Петр не одинок. Его ближайшими сотрудниками и единомышленниками являются: Юрий Белановский – заместитель руководителя ПЦДРДМ и А.В. Боженов – директор по специальным программам Центра. Они вместе с отцом Петром обсуждают на конференциях современные церковные проблемы, в основном касаясь тем воцерковления, катехизации и социального служения, разрабатывают пособия и программы по катехизации и воцерковлению людей.

Активная социальная позиция отца Петра проявляется в реальных делах. Сотрудники Школы молодежного служения, возглавляемой отцом Петром, берут на себя шефство над несколькими районными Центрами социального обслуживания. Они оказывают благотворительную помощь и буквально помогают медсестрам в уходе за больными в Детском отделении НИИ нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко РАМН, 1-й Градской больнице, Детском наркологическом диспансере НАН N12, а также духовно опекают Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей при ГУВД г. Москвы и другие учреждения. При Школе действуют молодежный хор, театральная студия, организуются молодежные вечера и паломнические поездки.


"Усталость" от Церкви

За время своей пастырской практики, особенно в последние 5 лет отец Петр стал сталкиваться с людьми, пришедшими в Церковь еще в конце 80-х – начале 90-х гг., и констатирующими сегодня "неудачу" в своём христианстве... как будто что-то в нём "не сработало". По словам о. Петра, есть немало людей в Церкви, которые начинали свой церковный путь с чтения св. Отцов, постничества, "некоторые бросали учёбу, работу, всецело посвящая себя духовному подвигу... и вот – 10 – 15 лет – и наступило некое разочарование, "усталость" от Церкви". "Многое в Церкви стало для нас рутиной, тяжкой обузой, на подвиги нет сил, а главное – не видно плода наших усилий", – нередко признаются отцу Петру на исповеди. В итоге многие из православных христиан, не видя положительных плодов своего духовного пути, ушли из Церкви.

"Почему же так?", – спрашивает миссионер.

В отличие от наиболее распространенного взгляда в православии, согласно которому корень всех, в том числе и чисто духовных неудач человека сокрыт в нем самом.

То есть, если человеку плохо после долгого пребывания в Церкви, то значит он слишком сильно закоренел в грехе до своего приходя ко Христу, либо он еще не достаточно потрудился ради своего спасения, не достаточно доверился Церкви, плохо молится и т.п. В лучшем случае ему предложат смириться со своим духовным дискомфортом, существенно ничего не меняя, терпеть скорби, "раз Бог так попускает для его же пользы", а в худшем – придерживаться еще более строгой церковной дисциплины, уделять больше внимания молитве, постам, взять какое-нибудь дополнительное церковное послушание.

Отец Петр не согласен с таким подходом.
Он замечает, что "совесть людей свидетельствует, что не по умыслу или нерадению" наступила их "усталость" от Церкви. Именно представители категории "уставших" старались и до сих пор стараются "держаться церковного уклада, хотя это порой не приносит никакой радости – скорее, чувство обузы...".
Священник предлагает искать причину в другом – в изначальных принципах и установках церковной жизни.
"Может быть, усталость от Церкви, потеря живого интереса к ней у немалого, надо сказать, числа воцерковлённых людей – "срабатывание" неверных принципов, заложенных при начале нашего церковного существования, при воцерковлении?".

Анализ церковных проблем, особенностей воцерковления и катехизации, который дает в своих трудах игумен Петр, достаточно обширен и многогранен. На наш взгляд, если попытаться обобщить его видение церковных проблем, то больше всего подойдет такое определение как "ложно понятая аскетика".

Как будет показано ниже, те или иные искажения упираются в искаженное восприятие аскетики, вышедшее за рамки евангельских ориентиров и сопряженное с перенесением монашеских принципов на жизнь Церкви целиком. При внимательном чтении работ отца Петра, становится видно, что корень многих издержек церковной жизни, ошибок в воцерковлении и болезней "неофитства" он видит в неправильном понимания аскетики.

Идеология "всегреховности" и современное духовничество

Говоря о жизни верующих в Церкви отец Петр указывает на наличие двух принципиально разных церковно-аскетических парадигм, имеющих место в современном православии.

Первая ставит во главу угла духовной жизни богообщение, решимость, несмотря ни на какие внешние "быть христианином, исполнять волю Бога в живом, непрестанном и радостном чувстве веры, благоговения и сыновней зависимости от Бога" [2].

Вторая ставит во главу угла недостоинство человека и его неспособность в настоящей жизни принять Божию благодать из-за греховного и страстного состояния его "падшей природы". Последняя парадигма ведет, по мысли отца Петра, к серьезной духовной подмене – к ложному представлению о смирении, своеобразной "идеологии всегреховности" [3].

Современному человеку в Церкви волей-неволей навязывается мысль о его ничтожестве, "окаянстве", своего рода несостоятельности, причем эта мысль "в нашей церковной среде получила самое массовое распространение расширительное применение"!

Она сводится к следующему: "я – ничтожество, жалкий грешник, все во мне – зло и грех, мне приготовлены вечные муки, страшный суд, ад, погибель; правда, есть шанс всего этого избежать. Этот шанс заключается как раз в том, чтобы всегда ощущать себя ничтожнейшим, грешным, уродливым, недостойнейшим существом, ни на что, кроме греха, не годным (это называется "смирением"), и каяться, каяться, и только каяться всю жизнь. Целью духовной жизни при этом становится исключительно убеждение себя в крайней своей грешности и тотальное самоугрызение, ибо всего прочего мы абсолютно недостойны" [4].

Но такое понимание смирения, – считает игумен, – является однозначно ложным. "В нашем обиходе под смирением часто понимают унижение, готовность к издевательствам над собою, некий "мазохизм", пришибленность, задавленность личности и т. п. Но это лжесмирение, совершенно не христианское, не евангельское состояние" [5]. Потому что "бесконечное воздыхание о своей всегреховности и никуданегодности является чрезвычайно вредным, так как развивает в человеке апатию и неверие в свои силы и способности – в ответ на самоуничижение и недовольство всем человек получает то, на что себя настроил. И если человек чувствует духовную опустошенность и несостоятелен в жизни, то ответ прост – "ну, ты недостоин? в чем же тогда претензии?" [6] (выделено мною – Б.К.).

В качестве проявления лжесмирения отец Петр указывает и на сложившуюся пастырскую практику в Церкви, когда православные верующие, в неверии в себя и ощущении всегреховности предпочитают вверить свою судьбу в руки духовника, и поменьше принимать самостоятельных решений.

Происходит абсолютизация власти священников-духовников над своей паствой.

В этой связи отец Петр характеризует современное духовничество преимущественно как "не педагогическое а как авторитарно-властительное" и "лжемистическое" [7]. Такое явление свойственно, прежде всего, монашеству, но, по мысли отца Петра, "монашество из частного чина церковной жизни превратилось в некую самодовлеющую идеологию, подчинение которой вменяется чуть ли не в обязанность всем христианам" [8], соответственно и многие принципы монашеской жизни оказались перенесены и на мирскую.

Как мы уже отметили, тема искажений в духовно-пастырской практике обсуждается в Церкви в качестве "проблемы младостарчества", при чем не только в церковной прессе, но и даже на официальных церковных собраниях. Можно вспомнить знаменитое епархиальное собрание г. Москвы 1998 г., когда В декабре 1998 года Патриархом и Священным Синодом было принято очень важное постановление – "О духовнических отношениях, о ошибках, существующих в этой сфере церковной жизни, об их преодолении". Сам покойный Патриарх Алексий II во всеуслышание заявил о необходимости решать проблему младостарчества, о фактах злоупотребления духовнической властью, особенно в вопросах семейных отношений. Однако это заявление очень мало повлияло на практику церковной жизни. Все осталось как прежде. Более того, до сих пор не до конца выясненным остается вопрос определения этого феномена. Что такое младостарчество, о котором так много говорят, но очень редко могут указать пальцем на конкретный пример священника-младостарца? Где конкретно эти "злостные" младостарцы, почему же церковная власть не пресечет злоупотребления? О том, как непросто определить, кто такой младостарец, в частности, говорит настоятель московского университетского Храма мц. Татианы протоиерей Максим Козлов [9].

Игумен Петр ставит эту проблему гораздо шире и глубже. Он говорит не столько о младостарчестве, сколько о духовничестве как таковом и об ошибочной системе самих воспитательно-духовнических отношений.

Он обращает внимание на распространенную в Церкви идеологему, согласно которой, "в Церкви человеку первое и необходимейшее, что нужно – это духовник, менять которого – смертный грех". Это способствует тому, что "человек первого же встреченного им в своей жизни священника начинает считать своим "старцем" (повышая статус духовника в его собственных глазах) и переносит на него все то, что может вычитать о духовничестве в аскетической монашеской письменности".

Человек начинает безраздельно доверять советам такого духовника, искать у него ответов на самые разные жизненные вопросы. Духовнические отношения выступают за рамки церковного чина и в итоге "искажается весь строй не только христианской, но и вообще жизни". По мнению отца Петра, "это можно наблюдать, например, в "православных" семьях, когда – что нередко бывает – главой жены становится не муж, а духовник; или когда, скажем, чтобы выполнить служебные обязанности, нужно взять благословение духовника..." [10].

Замечу из личного опыта, что духовники сегодня действительно могут решать порой очень много. Духовник может решить, какую зарплату платить на производстве (если его "духовное чадо" этим производством руководит), духовник может наложить вето на ту или иную профессиональную деятельность, наконец, может даже определить (если его "духовным чадом", например, является эксперт научного фонда), какой отзыв давать на ту или иную научную работу (такой случай автору этих строк также известен из личного опыта).

Такое подчинение духовнику, разумеется, обусловлено не только лжесмирением паствы, но и, по мысли о. Петра, определенной мистифицировано-аскетической духовнической идеологией, согласно которой духовник всегда является проводником божественной воли. Добавлю от себя, что логика здесь проста: сама по себе воля Бога от человека сокрыта, но общей массе современной церковной аскетической литературы, предложенной для чтения мирянам, считается что Бог может явить свою волю человеку через духовника, причем в той мере в которой человек отбросит волю собственную. Послушание объявляется немного-немало, главной добродетелью! И сегодня есть немало апологетов, старательно это доказывающих, в качестве примера укажем на труды достаточно известного в современной России пастыря – Рафаила (Карелина). Поскольку через духовника действует Бог, то сколь бы грешным сам духовник ни был, Бог все равно внушит ему то, что нужно, ведь Бог не ошибается... А на случай того, что духовник все же может "наломать дров" в качестве аргумента говорится, что судить Бог все равно будет не пасомого, а духовника, и поскольку "дважды Бог не судит", то "духовное чадо" может "не напрягаться", Бог такое "послушное дитя" все равно спасет... Вот такая своеобразная "пропускная система" в рай...

Очень мало, кто из современного духовенства об этом откровенно осмеливается говорить не только среди священнослужителей, но и среди мирян. Игумен Петр здесь чуть ли не единственный. Интерпретируя подобное положение вещей, он отмечает, что послушание фактически возведено сегодня в ранг "таинства", в итоге "Бог подменяется духовничеством – и христианская жизнь превращается в жалкую и недостойную игру произнесения святоотеческих словес, псевдопослушания и лжесмирения". И доводя вопрос до остроты, говорит, что "лучше вовсе не иметь духовника, чем иметь плохого, а руководствоваться Священным Писанием, изучением догматического и нравственного учения Церкви, общением христиан, аккуратным чтением св. Отцов, а главное – адекватностью, трезвостью и евангельским воспитанием совести, восполняя недостаток общинности максимально возможным с нашей стороны добрым отношениям к людям" [11]!

По словам отца Петра, эта порочная традиция оказывается достаточно стойкой, так как, с одной стороны, духовникам иметь дело с паствой, представляющей собой неразумных детей, с которыми можно разговаривать "сверху вниз", на языке приказаний, наставлений, поучений. С другой стороны, сами люди ищут "духовника-старца", чтобы снять ответственность с себя, всецело вверить себя ему – и уже ни о чем не думать, не заботиться. По сути, люди желают взамен свободы получить "гарантию спасения". Игумен говорит об этом так: "мы сами позволяем духовникам забирать над нами власть, на которую они не имеют права. Мы сами вручаем им бразды правления всей нашей жизни. А духовники обосновывают такое положение вещей ложной, неевангельской идеологией" [12].

Руководитель Школы молодежного служения также замечает, что на систему пастырско-духовнических отношений влияет еще одна вещь, "для Церкви внешняя, но существенно на церковную жизнь влияющая", такая как "национальный менталитет". "Одна из характеристических черт его – патернализм: решение наших проблем мы ожидаем не от собственных усилий, но "сверху", от доброго начальника (а если начальник злой – со "смирением" терпим это). Отсюда неизбежное деление общества на "властителей" и "холопьев". Всё это, в виде клерикализма, проникает и в церковную ограду и отражается на духовничестве. Вместо взаимоуважительных отношений старших и младших в Церкви церковная жизнь превращается в детский сад, где безнаказанные воспитатели назидают, ставят в угол, лишают игрушек etc... но не малых детей, а равных им во Христе людей" [13].

Деградация вместо духовного роста

Заметим, такое лжесмирение отнюдь не ведет к какому-либо духовному совершенству, а скорее наоборот, – приводит к нравственной деградации! Ведь как безоглядное послушание, так и тотальное подчинение в итоге ведет к потере критического восприятия собственных поступков. Духовник, по мере успеха у своих "духовных чад" отвыкает критически смотреть на себя, а прихожанин, который вверил свою судьбу целиком духовнику, тоже решает не мучить себя лишними раздумьями о том, что ему делать и как жить. Получается так, что критерием "хорошо" или "плохо" становится наличие или отсутствие благословения духовника. Именно оно становится мерилом человеческой нравственности как таковой, умаляя или вообще делая ненужной самостоятельную нравственную работу человека.

Укорененность сознания многих православных верующих в своей априорной несостоятельности по отношению к Божественной Правде имеет совсем не привлекательные плоды. Самостоятельная духовная дисквалификация не ограничивается чисто духовной областью, а имеет самое непосредственное выражение в жизни.

И отец Петр не обходит эту сторону вниманием. Он замечает, что "самоугрызение приводит чаще всего не к улучшению внутренних качеств, а к уходу от реальности и нормальности". Он также констатирует, что "труднее всего стать просто нормальным человеком – порядочным, трезвомыслящим, нравственным. Для этого как раз нужен настоящий аскетический подвиг. Такими, между прочим, хотят видеть нас, христиан, и люди внешние, испытывающие огромный дефицит этих качеств в современном обществе. Мы же, становясь православными и погружаясь в дебри аскетической письменности, не только не приобретаем, но и теряем эти качества. Нас интересуют глубины Иисусовой молитвы, абсолютные послушания, мистические духовничества, типиконное постничество, и проч., и проч.; гоняясь за этими журавлями в небе, мы нередко выпускаем из рук синицу обыкновенного человеческого здравомыслия" [14].

Подменяются не только нравственные ориентиры, но и восприятие Таинств Церкви, а фактически происходит подмена образа духовной жизни. По словам отца Петра, "таинства обрастают аскетической дисциплиной, отчего они превращаются в некий род спорта и делаются для человека своеобразной обязаловкой, а вовсе не живой, свободной и творческой жизнью в Боге" (курсив мой – Б.К.). "Молитва подменяется "правилом" и уходит из жизни, а остаётся вычитывание молитвословий и выстаивание служб. К Священному Писанию воспитывается опасливое недоверие, ибо воспринимать его нужно "только через Отцов", а если самостоятельно читать, так непременно "впадёшь в прелесть". Наконец, евангельская нравственность отходит на второй и третий план в жизни человека сравнительно с аскетикой" [15].

Нравственная деградация, происходящая в результате этих подмен, вполне знаменательна. Вполне типичная ситуация, по словам отца Петра: "был добрый, хороший человек, сострадательный и делавший много доброго людям; обратился к Богу, курить бросил, не ест ничего, молится сутками – но стал совершенно непереносим для ближних: злым, нетерпимым, безапелляционным, затворил своё сердце от людей, никому не помогает – де, "добро падшего естества"... Увещевать такого – бесполезно: в ответ слышишь, что главное – "спасаться", то есть вести аскетическую жизнь; а всё, что этому мешает, нужно отсечь, ибо так пишут Святые Отцы...".

Но деградация проявляется не только в очерствлении сердца и потери сострадания к людям. "Мистификаторское послушание после неофитского "рывка" оборачивается тем, что человек становится неспособным к самостоятельной нравственной ответственной христианской жизни". А в случае особо глубокого погружения в церковную аскетику (это особенно актуально для современных монастырей), по словам о. Петра, человек нередко "теряет телесное, а нередко и душевное здоровье..." "Мало того – вот парадокс, – констатирует игумен, – жертвы мистификаторского послушания утрачивают способность к послушанию "нормальному", дисциплинарно-иерархическому... Вместо того, чтобы адекватно относиться к обычному послушанию и получать от него естественные плоды – порядочности, уважения к старшим, ответственности и как следствие – мирного устроения, в погоне за мнимой "свободой от самого себя" люди попадают в плен горьких искушений и разочарований..." [16].

Рассуждая о монашестве, отец Петр признается, что "достаточно повидал монахов (и мирян), которые вслед за отсечением своей воли были вынуждены отсекать также и совесть, и разум, и, в конце концов, человеческий облик". Отец Петр здесь не одинок, о том же говорит и сам архимандрит Лазарь (Абашидзе): "личность деградирует в условиях монастырского "ига послушания", человек превращается в какую-то заведенную машину, в безвольного робота" [17].

Обличительная идеология взамен социального служения

Не секрет, что основной пафос церковной проповеди, когда она касается общественных проблем,
носит, как правило, либо охранительный, либо отрицательный характер. Принято говорить о том, "как все плохо" в секулярном обществе, но не принято признавать внутренние церковные проблемы. Общеизвестна критика, которой Церковь подвергает пороки современного общества, обличая бесчеловечность рыночных отношений современного капитализма, при которых, разумеется, не забывают помянуть недобрым словом пресловутый Запад. Не менее общеизвестна критика российской системы социальных институтов. Но и та и другая критика оказывается абстрактной и вполне двусмысленной, так как сама Церковь не может похвалиться достижениями в социальной сфере. Более того, специфика деловых отношений в церковных организациях даже проигрывает в сравнении с тем, что есть в светском обществе.

Однако опять-таки, об этом почти никто не говорит. В светской прессе эта тема отсутствует, потому что извне она мало заметна, но в церковной прессе о ней молчат тоже – либо внутренней установке "не выносить сор из избы", либо из соображений элементарной боязни быть непонятым коллегами или начальством...

ПЦДРДМ здесь снова являет исключение. Соратник отца Петра, заместитель руководителя ПЦДРДМ Юрий Белановский откровенно признает, что просветительская и социальная деятельность Церкви хромает из-за того, что в церковных организациях наличествует тоталитарный менеджмент и отсутствует нормальная оплата труда. "В подавляющем большинстве случаев зарплата подвизающихся на церковной ниве людей для г. Москвы не превышает 200$, при прожиточном минимуме 300$ на человека и 600-700$ на семью... Система работает на неофитах, пока они не обретут потребность в заработке. То есть постоянно идет перезапуск системы с нуля: старые ушли и новые все начинают заново... Здесь действует принцип "во славу Божию": есть энтузиаст – ну пусть он работает, мешать не будем. Нет энтузиаста – ну что ж, нет – так нет... Церковь оказывается реально не заинтересованной в детской социальной работе... Крайне редки примеры, когда хотя бы 5% средств от дохода храма отчисляется на просветительскую и социальную деятельность... До сих пор распространена ситуация отсутствия финансирования даже воскресных школ" [18].

Подобная несостоятельность в сфере социального служения не обходится без последствий и для самой Церкви. Она влечет дополнительные внутрицерковные проблемы – так как люди, желающие посвятить себя служению на церковной ниве, оказываются сами социально несостоятельными. Речь, конечно, идет не о священнослужителях, а о мирянах. Последние оказываются перед выбором: либо отказ от систематической работы в Церкви, либо нищенское полумонашеское существование, не предполагающее создание семьи в силу отсутствия средств. Последнее обстоятельство наглядно показывает демагогичность многочисленных велеречивых заявлений, звучащих с церковно-общественных трибун, где говорят о том, "как важен институт семьи" и о том, что нужно побольше рожать... Юрий Белановский характеризует подобные громкие проповеди о семье и многодетстве как морализм и красивые слова, не учитывающие реальную жизнь конкретных людей [19].

Игумен Петр (Мещеринов) также обращает внимание на то, что призывы Церкви решать демографическую проблему не подкрепляются реальной помощью, приходы и общины сегодня не способны помогать многодетным и молодым семьям. Священник метко замечает, что "обязательный сбор с приходов денег на подарок местному архиерею проводится неопустительно, а регулярная поддержка многодетности или хотя бы ресурсы на создание при храме семейного клуба совершенно отсутствуют... В нашей Церкви нет синодального отдела по вопросам семьи. Получается, например, что вопросы взаимодействия с армией и вооруженными силами для нас важнее, чем семья" [20]. Отец Петр предлагает отказаться от идеологизированной безответственной проповеди и призывов и обратить часть церковных ресурсов на деятельную помощь христианским семьям. "На уровне приходов и благочиний необходимо проводить практическую заботу о семьях и тратить на это не менее 5% доходов храма", – считает миссионер.

Византизм и подмена духовного националистическим

Еще одной подменой церковной жизни, на которую указывает отец Петр, является подмена духовных понятий националистическими. По мысли священника, Церковь должна, прежде всего, учить людей оценивать окружающую действительность с точки зрения Евангелия, а не какой бы то ни было идеологии. Дело воцерковления приходящего в Церковь человека так или иначе "связано с задачей переориентации человека с земного на небесное, с политического на нравственное, с плотского и падшего на духовное". Но наша наличная катехизация, как раз всячески потакает национал-патриотическому мифотворчеству, – считает отец Петр. Он обращает внимание в своих беседах, что "в проповедях, с амвонов, на разнообразных конференциях, круглых столах, симпозиумах, в частных пастырских беседах, в книгах, церковных газетах, журналах и радиопередачах звучит постоянный мотив: церковность – это патриотизм, державничество, борьба против глобализации, "так называемых" прав человека, противостояние либеральному индивидуализму, западной цивилизации" [21].

Отец Петр один из немногих сегодняшних священнослужителей Русской Православной Церкви, кто с тревогой обращает внимание на то, "Церковь опять становится идеологическим придатком государства; власть к Церкви порой склонна относиться "начальственно", Церковь к власти – нередко потребительски". Такие взаимоотношения свойственны именно имперско-охранительной идеологии, обозначенной еще Владимиром Соловьевым термином "византизм". Но, по словам отца Петра, "византизм в наши дни – не просто идеология, но в некотором смысле духовное явление, носящее все признаки евангельского фарисейства", приводящее к тому, что мы оказываемся "способны предложить людям по большей части лишь византийскую оболочку Церкви и всякие схемы, а не Живого Христа" [22] (выделено мною – Б.К.) .

"1700 лет Церковь выполняла свои задачи в симбиозе с государством, точнее говоря, с империей. Огромный пласт церковной традиции возник на этой почве; идеология "симфонии" почти срослась с церковным учением. Но эпоха империй закончилась. Общество расцерковилось. Церковь неизбежно возвращается к образу существования, похожему на период до 313 года – к жизни христиан в языческом окружении и необходимости решать все церковные вопросы силами исключительно самой Церкви... Но мы ностальгически вцепляемся в церковно-имперскую идеологию, подменяя ею собственно церковное самосознание, – в чем и заключается одна из главных причин сегодняшней общественной слабости Церкви" [23].

Священник предостерегает, что "имперская идеология приводит к тотальной безответственности, так как в имперской системе жизни мы – не самостоятельные ответственные личности, а винтики самодовлеющего имперского механизма... А когда империя начинает существовать сама по себе, а люди, живущие в ней, сами по себе, – это приводит к внутреннему разложению общественного организма. При тесной исторической связи империи и Церкви такой процесс может происходить и в Церкви".

Реальной болезнью нашей сегодняшней Церкви миссионер считает "подмену катехизации политиканством", подчеркивая, что при такой подмене не свершается реального воцерковления приходящих к Церкви людей. "Более того, в человеке воспитываются совершенно антихристианские качества: ненависть, глупость, агрессия, превозношение, хвастовство, лицемерие, нравственный релятивизм и т.п." [24].

Игумен с сожалением отмечает, что подмена евангельского национальным сегодня хорошо видна и в содержании курсов Основ православной культуры (ОПК), превращая этот предмет в идеологию, "в заполнение той ниши, которая осталась свободной после крушения тоталитаризма в нашей стране". "К преподаванию предлагается не православная христианская культура, а курс державничества и патриотизма в "православной упаковке"". Считая такой предмет однозначно необходимым для сегодняшних российских школ, священник подчеркивает, что "при идеологическом подчинении церковного национальному становится невозможным то, что должно составлять основу "Основ православной культуры" – честный разговор о евангельских заповедях" [25] (выделено мною – Б.К.). В националистических формулировках, в которые сегодня часто облекается церковная проповедь, православное христианство "сводится к примитивному земному зоологическому противопоставлению "свои – чужие"" [26].

По мнению отца Петра, бесконечное шельмование Запада противоестественно с христианской точки зрения и вредно как таковое, так как отвлекает людей от реальных дел. Патриотизм должен проявляться не в ругани "врагов", а в заботе о своей собственной земле, своих домах, в которых мы живем. "Оглянемся вокруг себя. Вот наши подъезды – грязные, вонючие, изрисованные, с выбитыми стеклами, сожженными кнопками лифтов. Казалось бы – наш дом, чего уж ближе? А нам дела нет. Мы будем сквозь горы мусора аккуратно пробираться к своим железным дверям, и на кухне будем с горячностью говорить о кознях против России мировой жидомасонской закулисы, о том, что Запад развращает нашу молодежь... Простите, но эта молодежь – наши дети. Откуда они научились гадить в своих же собственных подъездах? Закулиса растлила? Не мы ли сами превратили нашу жизнь в грязь?" [27].

Заметим, что, критикуя национал-патриотическое мифотворчество, отец Петр отнюдь не является противником Великой России, а напротив, стоит на твердых патриотических убеждениях. Игумен лишь подчеркивает, что патриотизм имеет достоинство именно "с христианской точки зрения и получает церковный смысл тогда и только тогда, когда любовь к родине является деятельным осуществлением по отношению к ней заповедей Божиих" [28]. Признаком настоящей любви к отечеству, проникнутой истинным желанием блага своей родине, священник считает осознание того, что мы именно любим. "Какую Россию нам любить – Россию преподобного Сергия Радонежского и патриарха Тихона, Россию Пушкина, Менделеева и Шостаковича – или Россию Малюты Скуратова, Ленина и Демьяна Бедного?" [29].

Евангельские и церковные ценности: когда возможен знак равенства?

Размышляя над причинами, объясняющими вышеперечисленные подмены в жизни Церкви, игумен Петр приходит к весьма смелому и нетривиальному выводу. Он обращает внимание на конфликт между евангельскими и церковными ценностями, развивая отчасти некоторые взгляды, намеченные прот. Александром Шмеманом. Оговариваясь, что "такое противопоставление необычно, рискованно и даже, в известной мере, соблазнительно", священник считает, что "при некоторой провокативности оно многое объясняет" [30]. Поскольку это противопоставление достаточно необычно, не осмеливаясь как-либо его интерпретировать, мы предоставим лишь слово отцу Петру:

"Под евангельскими ценностями я понимаю следующее.
Есть Ценность, которой оживляется и одухотворяется любое земное существование. Это – единственная Ценность, способная изменить жизнь человека, дать ей смысл и удовлетворение. Мало того, это вообще единственная Ценность в мире. Это Бог, воплотившийся ради нашего спасения. Всё, что вне Христа, вообще не может называться ценностью. На земле ценно то, и только то, что непосредственно или опосредованно восходит ко Христу Спасителю. Всё на свете поверяется этою Ценностью; ею и ради неё живёт мир. Приобщаемся мы Христу на путях евангельской жизни, исполняя святые Его заповеди – в том числе заповедь о крещении, покаянии, причащении Его Тела и Крови. Реализация этих заповедей, вместе с опытом нравственной евангельской жизни и правым догматическим учением, составляет суть Церкви. Евангельские ценности не могут не привлекать людей. Облик Христа, Его дела, Его слова неотразимо действуют на человеческую душу, а люди и общественные и культурные явления, через которые выявляется Христос, не могут не покорять сердца.

А есть ценности церковные.
Церковь – явление двусоставное, одновременно небесное и земное. Своей внешней "половиной" она живёт в данном историческом, культурном, общественном и проч. контексте, и так или иначе этим контекстом определяется. Из этого контекста вытекают и некоторые важные для Церкви вещи – то, что я называю"церковными ценностями": это ценности идеологии, самоидентификации, авторитета, корпорации, внешнего положения, благолепия, обеспеченности и т.п. (выделено мною – Б.К.) Они имеют полное право на существование, но только под необходимым и непременным условием – что через них в той или иной конкретной социальной ситуации реализуются ценности евангельские.

Совершенно очевидно, что евангельские ценности первичны, ибо они суть Дух и жизнь (Ин. 6:63), а церковные вторичны; ценность в них наличествует только тогда, когда через них выявляется евангельское содержание. Малейшее забвение этого, выставление церковности самой по себе на первое место, на место не слуги Евангелия Христова, а чего-то самостоятельно ценного, приводит к тому, что из внешних церковных ценностей уходит дух и жизнь; а так как происходят эти ценности из взаимодействия с падшим миром, то, не будучи постоянно поддерживаемы и контролируемы Евангелием, они проникаются чуждыми ему стихиями и начинают служить не Христу, а себе, и в итоге – миру сему и его князю (Ин. 14:30). Церковные ценности сами по себе если и могут на первых порах привлечь, то не могут удержать, напитать и поддержать, потому что, неодушевляемые Евангелием, они оказываются для души столь же утомительными, как и любое явление падшей земной действительности".

Отец Петр также иллюстрирует эти теоретические определения конкретными примерами, показывая как те или иные понятия меняются в зависимости от того, в евангельском или внешнецерковном контексте они стоят.

"Возьмём пост. С позиции евангельских ценностей человек заботится больше не о том, что входит в уста, но о том, что из них, из сердца исходит (Мф. 15:17-20). С позиции ценностей внешнецерковных – человек придирчиво изучает этикетку на печенье, чтобы случайно не оскоромиться сухим молоком или яичным порошком в муке, из которой оно выпечено.

Смирение. С точки зрения Евангелия – это, по словам прот. Александра Шмемана, "царская и царственная добродетель, ибо подлинное смирение – именно от мудрости, от знания, от прикосновения к "жизни переизбыточествующей"" (Дневники, стр. 496). В "церковном стиле – пришибленность плюс ханжество"(там же), слепое подчинение, запрещение себе (и другим) нравственной адекватной оценки происходящего.

Для Евангелия на первом месте душевная польза человека (Мк. 8:36-37); для внешней церковности административная (а то и коммерческая) целесообразность может откровенно попирать эту пользу.

В рамках евангельских ценностей невозможны жестокость, превозношение, чёрствость, снобизм (то есть: если они наличествуют – для всех совершенно очевидно, что их носитель от Евангелия весьма далёк); в рамках церковности эти качества могут цвести пышным цветом (и никому не придёт в голову считать их обладателя вне Церкви).

Евангелие требует от человека правды, свободы, равного отношения ко всем, уважения к личности, нестяжательности; церковность нередко демонстрирует urbi et orbi клерикализм, неуважение к людям, агрессивность, обскурантизм, недоверие к свободе, неприятие правды, сребролюбие.

Для Евангелия ненависть к человеку в любом виде – тяжкий и безусловный грех; церковность вполне может призывать гнушаться врагами Божьими и ненавидеть врагов отечества.

Евангелие вносит во все социальные отношения рассудительное благородство неотмирности; приверженцы церковных ценностей позволяют себе навязываться всюду, выходя при этом за рамки компетенции Церкви и нередко выставляя её в неловком виде.

Внешней церковности необходимо количество (поэтому у нас 80% населения – "православные"); Евангелие знает, что оно – всегда малое стадо (Лк. 12:32), и не гоняется за количеством, но больше обращает внимание на качество, и смотрит на суть, а не на название. И так далее, список каждый может продолжить самостоятельно" [31].

Понимая, что такая позиция может быть неправильно истолкована как ущемление Предания Церкви, отец Петр подчеркивает, что отнюдь не предлагает отказываться от церковных традиций, отмечая, что "под критикуемой выше "церковностью" подразумевается, конечно, не сама Христова Православная Церковь, а то, что мы, православные христиане, из неё подчас делаем". "Речь не идёт об ущемлении Предания или отказе от Отцов, а лишь о правильной расстановке акцентов, об иерархии христианских ценностей". "Церковная традиция, – по словам священник, – органическая часть именно евангельской жизни, она не может существовать сама по себе.

Если правильно проповедовать Евангелие, да вдобавок осуществлять его и в жизни, то оно естественно поведёт за собою церковность, наполнит её смыслом, раскроет для человека все богатства Православия. Отцы и традиция не противоречат Евангелию, а являют его. А если наша православная действительность Евангелия пугается, отодвигает его на второй план – значит, это не настоящее Православие, а подмена, имеющая, между прочим, и к Отцам, и к подлинной духовной традиции малое отношение" [32].

По мнению отца Петра проповедь упомянутых церковных ценностей даже могла быть оправдана раньше, так как в рамках старых традиций (семейных, общественно-нравственных и др.) Евангелие было так или иначе укоренено и усваивалось органично. Но сегодня в контексте утраты этих традиций "как раз необходимо строить воцерковление именно на основе ценностей евангельских" [33].

Предсказуемые обвинения

Разумеется, подобная смелая и честная позиция, которую занимает отец Петр, откровенный разговор о проблемах в Церкви не может не вызывать нападок со стороны тех, к кому обращена критика, а то и прямые доносы руководству с призывом "принять меры" против "игумена-обличителя". Автору этих строк приходилось слышать самые нелепые и чудовищные обвинения в адрес честного миссионера, и даже заявления о том, что "Мещеринов – сегодня самая большая опасность для Церкви", и о том, что надо консолидировать усилия православной общественности для борьбы с ним.

Отцу Петру инкриминируется "отход от Отцов", уклонение в протестантизм, попытка "подрыва" церковной традиции и даже финансовая зависимость от "вражеских западных спонсоров", на деньги которых он якобы готовит "оранжевую революцию" в Русской церкви" или, по меньшей мере "Второй Ватиканский Собор". Православный журнал "Благодатный огонь" даже посветил почти целый выпуск отцу Петру (Мещеринову), в котором авторы, объявляя отца Петра "врагом" Церкви, "не нашим", доказывают, что он якобы живет в ожидании либерально-протестантской реформации в православии. Авторы не брезгуют откровенной ложью. Например, автор одной статьи утверждает, что игумен Петр, вопреки всей практике Русской церкви, единолично перешел на новый календарный стиль и ведет службы у себя на приходе в Долматово по Григорианскому календарю [34]. На самом деле это не более, чем клевета. Информационное агентство "Русская линия" также публикует ругательные передовицы, приписывая игумену всевозможные козни против России и православия. В силу абсурдности этих заявлений нет никакого желания их воспроизводить и как-либо обсуждать.

Однако причины нападок на отца Петра оказались не только идеологическими. Критика в его адрес в церковно-патриотической прессе началась после того, как игумен поддержал программу "12 шагов", по которой сегодня работают группы взаимопомощи сообщества Анонимных алкоголиков (АА) при Даниловом монастыре. Суть методики "12 шагов" в том, что группы больных пытаются посредством бесед и совместных молитв избавиться от своей зависимости. Принадлежность больного к Православной Церкви не является обязательной.

Эта всемирно известная программа в силу своей действенности составила конкуренцию реабилитационным программам Московского Душепопечительского центра по реабилитации наркоманов, которым руководит иеромонах Анатолий (Берестов). После этого апологеты методов отца Анатолия охарактеризовали программы АА "лестницей к дьяволу", дискредитирующей Церковь, заявив, что православный человек не должен при лечении использовать недогматических молитв. Аргументы критики программы АА были распространены и на взгляды отца Петра. По мнению о.Петра, неприятие этой программы связано, в первую очередь, с ее американским происхождением, а это само по себе уже настораживает церковный народ [35].

Заметим от себя, что отец Петр отнюдь не является апологетом секулярного гуманизма, который ему стараются приписать сторонники идеологических схем. Отец Петр не отрицает, что "в современном западном мире превалируют антихристианские тенденции", но предлагает "отличать от них европейскую культуру и западные общественные традиции взаимного уважения, христианские в своей основе". По мнению отца Петра проигрышна позиция, в которой "путают христианские ценности свободы, человеколюбия, независимости и трезвости мысли с секулярным гуманизмом, клеймя все общим расплывчатым термином "либерализм"" или "иностранщина"". Игумен в качестве наглядного примера такой идеологизированности приводит случай, когда главному редактору одной православной радиостанции не разрешили поставить в эфир "Реквием" Моцарта, под предлогом того, что "нам не нужно "иностранное"...".

По словам отца Петра, сегодня наряду с изучением отечественной церковной и светской культуры, как раз необходимо изучать подлинную европейскую культуру, так как ее в не меньшей мере, чем нашу сегодня попирает глобализация. Вопреки возможному поверхностному взгляду заметим, что отец Петр отнюдь не сочувствует глобализации. Он подчеркивает, что одной из существенных и, несомненно, отрицательных характеристик глобализации является отказ от христианских религиозных и культурных корней. Более того, миссионер считает, что "христиане, в их противлении глобализации, должны не "экуменически", а культурно объединиться перед лицом дехристианизирующегося мира.... Противостоять глобализации можно только культурно-религиозно. Мало того, и существовать-то в ее условиях "не стадно", достойно, по-человечески можно лишь привив себе "культурное противоядие"", каковым западноевропейская классическая христианская культура несомненно является.

В заключение добавим, что, что позиция отца Петра непривычна для многих, потому что ставит под сомнение сложившуюся в православии мировоззренческую схему, подходящую именно для пассивного миссионерства, предпочитающего в диалоге с обществом не выходить за рамки "церковной ограды".

Такая схема устраивает церковную субкультуру, так как удобнее иметь дело с человеком "без индивидуального лица", не утруждающим себя личной ответственностью и довольствующимся в своих поступках волей внешнего авторитета. Именно в такую мертвую схему, по мысли отца Петра, сегодня превращают мысли Святых Отцов.

Заметим, что отец Петр отнюдь не против святых отцов, свои мысли священник-мыслитель излагает как раз с постоянными ссылками на святых отцов.
Он лишь констатирует, что из Святых Отцов сегодня делают "святоотеческую идеологию".
А "всякая идеология представляет собою авторитарную теоретическую схему, под которую подгоняется живая жизнь".

Именно об опасности омертвления и потери жизни в результате подмен в церковном сознании предостерегает сегодня священник, подчеркивая, что жизнь во Христе невозможна без личной ответственности человека за свои поступки и постоянной поверкой их совестью.

Отметим в завершении нашего очерка, что далеко не все желают участвовать в травле необычного игумена. Есть немало священников, сочувствующих и разделяющих его взгляды, готовых поддержать его активную миссионерскую позицию не только со стороны светских публицистов, но и со стороны уважаемых священнослужителей. Частыми гостями церковно-общественных встреч, организуемых отцом Петром, являются многие священнослужители храмов Москвы и Подмосковья.

Статьи отца Петра публикуются в церковной прессе, в частности, в "Церковном вестнике", главным редактором которого является Сергей Чапнин. При этом в видении путей дальнейшего миссионерства РПЦ с отцом Петром нередко сходятся даже идейные вдохновители церковно-патриотических организаций, например, таких как Союз православных граждан и Византийский клуб "Катехон".

Об авторе: Борис Кнорре – доцент Государственного университета – Высшей школы экономики, участник проекта Кестонского института по подготовке Энциклопедии "Современная религиозная жизни России", сотрудник Синодального Отдела религиозного образования и катехизации РПЦ.

Использованная литература и комментарии

1. См.: Волков А.А. Мы должны трудиться творчески // Православие и мир – http://www.pravmir.ru/article_1815.html и ответную полемику на нее в студенческой православной газете "Татьянин День" – http://www.taday.ru/opyt/page3.html

2. Петр (Мещеринов). Мучение любви или... (Размышления над книгой архимандрита Лазаря (Абашидзе) "Мучение любви") // Киевская Русь – http://kiev-orthodox.org/site/churchlife/1262/

3. Петр (Мещеринов). Мучение любви или... // Киевская Русь – http://kiev-orthodox.org/site/churchlife/1262/

4. Там же

5. Там же

6. Там же

7. Петр (Мещеринов). О духовничестве // Альфа и Омега, N44.

8. Зайцева Ю. Конференция о проблемах семьи состоялась в рамках XI Рождественских чтений // Благовест-ИНФО. 05.02.2008-
http://blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=4&id=18574

9. Козлов М. Несколько мыслей о так называемом младостарчестве // Киевская Русь –
http://www.kiev-orthodox.org/site/spiritual/1646/

10. Петр (Мещеринов). Духовничество: ошибочное восприятие
// http://www.kiev-orthodox.org/site/spiritual/892/

11. Петр (Мещеринов). Проблемы воцерковления // Сайт Патриаршего центра духовного развития молодежи –
http://www.cdrm.ru/project/29-11-07/ig-petr.htm

12. Петр (Мещеринов). Духовничество: ошибочное восприятие //
http://www.kiev-orthodox.org/site/spiritual/892/

13. Петр (Мещеринов). Проблемы воцерковления...

14. О повседневном миссионерстве // Киевская Русь –
http://www.kiev-orthodox.org/site/churchlife/902/

15. Петр (Мещеринов). Проблемы воцерковления...

16. Петр (Мещеринов). Мучение любви или... (Размышления над книгой архимандрита Лазаря (Абашидзе) "Мучение любви") // Киевская Русь –
http://kiev-orthodox.org/site/churchlife/1262/

17. Лазарь (Абашидзе). Мучение любви. Саратов, 2005. С. 37.

18. Белановский Ю.С. Возрождение семьи – общецерковная задача. Размышления о наших ресурсах – из доклада на "XV Международных Рождественских образовательных чтениях". 2007 год. (От себя добавлю, что мне не разрешили опубликовать этот доклад на официальном церковном сайте, к которому я имею самое непосредственное отношение).

19. Белановский Ю.С. Возрождение семьи – общецерковная задача...

20. Петр (Мещеринов). Семья в современной Церкви // Церковный вестник. N 9 (358) май 2007.

21. Петр (Мещеринов). Проблемы воцерковления // Сайт Патриаршего центра духовного развития молодежи –
http://www.cdrm.ru/project/29-11-07/ig-petr.htm

22. Петр (Мещеринов). Владимир Соловьев и национальный вопрос //
http://www.rusk.ru/st.php?idar=12431

23. Там же.

24. Там же.

25. Петр (Мещеринов). Размышления о преподавании ОПК // Церковный вестник. 21 (394). Ноябрь, 2008.

26. Там же.

27. Петр (Мещеринов). Размышления о патриотизме // Церковный вестник – N 12 (313). Июнь 2005.

28. Там же.

29. Там же.

30. Петр (Мещеринов). Проблемы воцерковления...

31. Там же.

32. Там же.

33. Там же.

34. Каверин Н. Сетевые беседы с народом игумена Петра (Мещеринова) // Благодатный огонь. N 17. 2007. С. 49.

35. Причина неприятия программы "12 шагов" лежит в области языка современной миссии, считает игумен Петр (Мещеринов) // Благовест-инфо-
http://www.blagovest-info.ru/index.php?ss=...=3&id=23765

Борис Кнорре
Киевская Русь – 27.04.2009.

P.S. Для меня лично - то, что говорит о.Пётр - это глоток свежего воздуха и чистой воды. Мысли, которые он высказывает, созвучны моим мыслям и внутренним ощущениям. Словно слышишь живое Апостольское слово. Сердце отзывается благодарностью.

[Игорь Андреевич]

Поиск Церкви Христа во внешнем пространстве – идолопоклонство

Не верьте говорящем: «Здесь Христос,
Пред ним склонились и Восток и Запад.
Целит народы, тих, длинноволос…»
Господь прейдет как молния внезапно.

Вы слышали, восстанут лжехристы?
О них уже глашают лжепророки.
Безумцев воспевая, как святых,
Безумию творят пути-дороги.

О, человек! Каких высот достиг,
Христово заменив своим ученьем?
Коль заповедь не в силах понести –
Не заменяй – напьешься обольщенья!

Целителей сейчас – хоть пруд пруди,
Волхвуют над водою чудотворцы…
И только мниться: снова Он один,
Приемлет эту воду словно оцет.
Иеромонах Роман [17 С.342].


Интересно, канонично ли рукополагать «младенцев», и возрастают ли они, в своем стремлении, к Творцу, в меру возврата Христова, приобретают ли способность, по слову Преподобного Максима, освобождать Дух от буквы в проповеди: «Кто со страхом Божьем исследует смысл загадочных мест Священного Писания и ради одной только божественной славы снимает, как покрывало с Духа букву, тот, по слову Премудрости, обрящет все права (Притч.8:9), по тому, что не встретит никакого препятствия в безупречном движении мысли к божественному» [27 С.54].

К сожалению, клир прибывает в «младенческом» состоянии. Если над человеком совершили Рукоположение, и энергией Бога, «дом» сердца его очистился, и тут бы, устремится к познанию Творца в Слове Его, но не тут то было. Желание священства, к рукоположению, было с целью трудоустройства, обогащения, а двум богам служить нельзя. Вместо Бога, священник служит мамоне, и приходит бес, беря с собой семь злейших, и бывает тогда, последние хуже первого. Священник вместо помощи Творцу, расхищает «СТАДО» ХРИСТОВО, Церковь.
Именно такое положение Церкви и отражает девятнадцатая глава книги Бытие. Она показывает, что будет с нерадивым эгоизмом на уровне 3.1, когда в бессознательном состоянии, не желании постигать ДУХ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ, прибывая в «букве», священник стремится «поиметь» Христа, нажиться на нем. Это соответствует искажению плана Творца (Быт.2,18–25), когда священник не стремится, возврати в полную меру возраста Христова, прилепиться к Жене своей, Церкви, стать с Ней, как одна плоть.
Спасение синеэргийно, и по тому, священнодействовать обязан каждый. Иерей совершает общественное священнодействие в Таинстве, наша же задача, совершать священнодействие по облачению своих усилий к трансформе эгоизма из материального, раде себя, в Дух Божий, отдачу. Не оборачиваться, взявшись за «плуг», вспахивающий сознание, когда бежишь от «содомо-гморрского» огня на гору, к воцерковлению, дабы не превратится в «соленой столб», не сохранить в себе нечистоту желаний.
Ежедневно совершаемое таинство Евхаристии в Храмах, действенно в нас только тогда, когда покаяние и крещение поддерживаются в нас нашей верой, реальным ощущением, общением с Богом. Хлеб и вино по молитве священника прилагаются к Духу Святому. Хлеб, молитвой, словом прилагается к Логосу, УЧЕНИЮ ХРИСТА, суть ВОСКРЕСШЕЕ ТЕЛО Иисуса, освобожденное от мертвой буквы в вине-крови, суть Духе Святом. Евхаристическое вино символизирует откровение, открытие сокрытых в Евхаристическом хлебе тайн Царствия Небесного в Духе Святом. Откровение, от-Крови Агнца Божьего омывающей нас в отделение, освящение Духу Творца. Как кровь людей несет по жилам кислород, омывая и питая мозг, ради совершения мыслительной деятельности, жизни. Так, и Кровь Христа, Духом Святым в проповеди священника, перед нашим Причастием, раскрывает нам Тайны Евхаристии, приводя нас к осознанному единству с Христом. Единству сознания, когда иконостас не разделяет храмовое пространство, а совершает в единство веры, соединяет «мужа» и «жену» в единую плоть, чтобы наша плоть в Евхаристии совершилась в плод Христа, Тело Христово, Церковь. Кстати, в православной терминологии слово «символ», обозначает, СОЕДИНЕННЫЙ ВО ЕДИНО.
Вся литургия подводит нас именно к моменту проповеди, когда священник, вкусив Святых Тайн Христовых, выходит на амвон, отдать Их смысл нам. Значение слова «проповедь», указывает, намекает на смыслы притч в текстах Священного Писания. Того, что находится за (про) по-веданным, за знанием, за внешним учением, во внутреннем, отделенном, Святом пространстве Храма. Проповедь, это инструмент, раскрывающий верующим смысл Евхаристических символов «хлеба» и «вина», Тела и Крови Христа и, их связь в конкретном Празднике Православной Церкви. Евхаристический хлеб, суть тексты Литургии, оживляемые интуициями в Евхаристическом вине и надежде (теплой воде, добавляемой в вино) на спасение в соединении смыслов откровения-Крови («мужа» единого с Женихом) с Телом Церкви Христовой («женой» юности Адама) в Духе Святом.
Но, если священник не проповедует в освобождение Духа от буквы, то значит, ему сказать нечего, связать в Слове без буквы нечего, и он способен всего лишь повторять заученные буквы Библии, что прихожане в состоянии делать и дома, для этого не нужно идти в храм. Может быть сегодняшние «священники» хлеборезы и больше ничего, ничто? А такое возможно только в одном случаи, если Дух Святой не сошел на Дары. Если Дух не сошел, а догматика утверждает, что хлеб Евхаристии есть Тело Христово, за нас ломимое, и вино – КРОВЬ ЕГО, за нас пролитая, то получается, что без присоединения Даров к Духу Святому причастники вкушают как католики, пустую букву (облатку). Или и, того хуже, пресуществеленные хлеб и вино, то есть когда химическая сущность вещества даров превращается в физическую плоть Иисуса, по глупой вере, и это обман. Но канон запрещает это. Если иерей, субъективно, видит в Дарах мясо и кровь, то причащение запрещено, по тому, что видится не то, что необходимо для спасения. Вот, сколь важна проповедь, освобождающая Дух от буквы. Но, ваше упорство, нежелание раскрывать Творца в Слове Его, делает вас достойными «огня геенны». По вере вашей, да будет вам.
Истинная вера в том, что священник Евхаристической проповедью совершает действо архангела Гавриила: Благовещение, относительно того, или иного Праздника Церкви. А молящиеся в храме освящаются в достоинство Богоматери: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. «26 В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, 27 к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. 28 Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. 29 Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. 30 И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; 31 и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. 32 Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; 33 и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. 34 Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? 35 Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. 36 Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, 37 ибо у Бога не останется бессильным никакое слово.38 Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел» (Лук.1:26–38).
Имеющий уши, да услышит полноту Евхаристического ПЛОДА ЖИЗНИ зачатого в каждом из молящихся в Храме с приложением его существа к Духу Святому, интуитивном раскрытием сверхсознательного смысла таинства Причастия в проповеди символов Благовещения. Ведь именно эта истинная жизнь была зачата в Деве Марии, и по вере нашей она проявляется в нас с вкушением Евхаристических хлеба и вина, приложенных к Духу Святому в Теле и Крови Христа, суть плода воцерковления, ЖИЗНИ. Как Богоматерь всепоглощающим смыслом своей жизни совершала заботу о росте Иисуса, так и мы должны, по Ее примеру, заботится только о возрастании в нашей веры в совершенную меру возраста Христа. Это то, что в полноте своей веры совершила Мария Магдалина на страницах Евангелий, а Иоанн Богослов сохранил в символах Апокалипсиса. Такой ПЛОД ЖИЗНИ троих у Креста стал для верующих семой смирения – предельной заботой о спасении, объективным постижением Бога, Силы предельно нас заботящей, верой.
Вера, как огонь, пищей для которого служат псалмы, прославление ВЕЛИЧИЯ ТВОРЦА, дабы не умельчить понимание нашего спасения. Ведь у священника «младенца», после ваших трех или семи дневных оглашений, крещаемый не понимает ни только слово «Бог», но и, что подразумевается под сатаной, от которого он отрекается.
Слово «Творец» на древнееврейском языке означает: прейди и видь [53]. Это наше усилие в постижении Его, в ежечасном восприятии, исправление направления жизнедеятельности на священнодеятельность. Требуются не хорошие поступки, а полное изменение мировоззрения. Поступки должны быть естественными, приносящими радость, а не натужными, по команде: по тому, что кто-то сказал, что так вести себя хорошо. Это лицемерие, но большее лицемерие, принятие Таинств без рассуждения, прелесть. А если священник лицемерит, то, горе пастве Христа, ибо такие «привратники» забрали «ключи» от Царства Небесного, сами не входят и других не пускают. Задача, не в том, чтобы только произносить молитвы при совершении Таинств, но, как раз, в том, чтобы учить, как пастве священнодействовать. Если иерей требует, якобы, правильного поведения от паствы: не шалить, не сорить, не «гулять». При таком буквально-материальном понимании Декалога Моисея (Исх.20,1–17), пусть лучше вместо Библии возьмет Уголовный и Гражданский кодексы, пользы будет больше! Или же, если, одумался, пусть снова заглянет, в уже цитируемого нами Преподобного Максима Исповедника: «И так историю, уже исполнившуюся во времена Моисея, мы опустим; в Духе же смысл истории рассмотрим умными очами, ибо он постоянно повторяется в действительности и в силу этого выступает с еще большей силой» [27 С.54].
Ведь, ни какого толка от внешних действий нет, а есть проявление властолюбия священника, вместо любви Христовой, потакание собственной гордости. В лучшем случае, вы «нажрались» удавленины (Деян.21:25; 15:20), то есть научились вести бизнес «по-христиански», в христианстве, на Христе, но к Богу, это отношение не имеет.
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, а если знание, учение, суть, удавленная пища, то в безвоздушной атмосфере любви нет, нет и Творца. Словом «Бог», символизируется ЕДИНАЯ СИЛА, создавшая и движущая все живое. Формула: БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, принесенная нам новозаветными текстами, раскрывает любовь как приближение к истине Богом, ЕДИНОЙ СИЛОЙ. А ветхозаветные тексты нам раскрыли формулу: БОГ ЕСТЬ ДУХ. Дух суть истинное направление жизни, абсолютно отличное от материального существования в суете сует. То есть Бог, как ЕДИНАЯ СИЛА направляющая нас к ИСТИНЕ, Иисусу Христу, суть Тому, Кто способен приблизить нас к вечной жизни. Так вот, если священник «нажрался» удавленины, то любви в нем нет, нет ЕДИНОЙ СИЛЫ, которая приближает к Творцу, позволяет понимать, постигать Христа, а значит и, нет Духа Святого, истинного направления в УЧЕНИИ, направления к ЛЮБВИ. По этому, он, не в силах освобождать Дух от буквы в текстах Священного Писания, он думает только о суетном, а значит и желает только материального.
От такого священника нужно бежать, но где найти другого, они почти все одним миром мазаны, все учатся друг у друга, таков мелкий эгоизм. Да, и мы, если, и приходим в Храм, то для решения своих минутных проблем, чтобы суета сует была интереснее. Чтобы был хлеб и зрелища, без них скучно существовать.
Если иерей проповедуя, не в состоянии раскрывать символику Священного Писания, то его цель обучения в семинарии была именно такова: нажиться за счет Церкви, и Христос для него это средство заработка денег. Если кого-то возмущают эти слова, то пусть докажет, что он способен освобождать Дух от буквы в своей проповеди. Христос, дает каждому, кто облечен его властью, при условии праведности целей.
Мне хочется спросить, по чему Патриарх Кирилл трудится, а вы не следуете его примеру? Или вам не по чину служить пастве Христовой? Отсутствие вашего внутреннего священнодействия не заряжает священнодействием приход. Вы посмотрите: провозглашается радость праздника, а все стоят «не солу нахлебавши». Это что, такое внутреннее сопереживание, или мы не «доведены» до праздника священником. И, не надо говорить, что Таинства не зависят от искренности стремления иерея, может быть во времена гонений так и было, когда труд священнодействий рождался из уподобления Христу в Его Жертве, когда за веру мучили и убивали. Но сейчас этого стимула нет, и священнодействие как синергия не совершается из-за нерадивости иерея. Опомнитесь, постыдитесь, имейте совесть!
Это мирянин может подражать свойствам Творца, отдаче, проявляя милосердие в уходе за ближним. Ваше же проявление милосердия, только в Слове по Духу, а не по букве. Нужно всего лишь усилие и реки воды живой потекут из вашего разума чрева, из Рая, наполняя собой сердца-желания страждущих, жестокосердие, обращая милосердием, лож просветляя правдой. Исправится план Творца: в нас ТВЕРДЬ проявится; мертвая вода осушится; ЗЕМЛЯ пустится в рост растениями; зажгутся ЗВЕЗДЫ праведности; МОРЯ наполнятся жизнью, ВОЗДУХ птицами; ЗЕМНЫЕ ЖИВОТНЫЕ совершаться в человека, по образу и подобию Божьему; Жена облачиться в Солнце; совершится новое Небо и Земля.
Наша часть синергии состоит в том, чтобы подводить к таинству Крещения новых членов Церкви. Подводить через священнодействие, научая, раскрывая глубинный смысл Библии, тем самым, меняя их мировоззрение, вводя их в НОВЫЙ МИР, раскрывающий Творца, как Отца Небесного. Прививая им покой в священнодействии Миропомазания, как помазание на Царство, к славе Иисуса Христа, Царя- первосвященника по чину Мелхиседека, сидящего одесную Отца Небесного и Земного. Ежедневное, ежечасное, приобщение себя в других, священнодействию, как назиданию, во имя Отца, Сына и Святого Духа, совершает возвышение земли, как желания человека получать от Творца, роди отдачи, преодоление материального в Духе Святом. Бог, уже есть, ВСЕ ВО ВСЕМ. Парусия уже тут, и воскресение нас из мертвых, уже совершается.
Но упорствующие священники, смотрят и не видят, слушают и не слышат. Такая простота хуже воровства. Может об этом, говорит апостол Павел, призывая рассуждать, подходя к Причастию. Без рассуждения, освобождения Духа от буквы, мир остается мертвым, скрывающим Творца. В этом, хула на Духа Святого (Матф.12:31,32).
Двенадцатая глава Евангелия от Матфея насчитывает девять эпизодов, картинки, которых позволяют понять смысл этого страшного обвинения. Первая картинка этой главы задает тон изложения, раскрывая отношение Иисуса к иудейским уставам (Матф.12:1–8). Первый и второй стихи намечают тему рассуждения. Символика обязует нас обратиться к понятиям: «субботы», «поля», «колосьев» и «еды». Очень емко намекает на смысл этих значений отрывок из притч Соломона: «Кто возделывает землю свою, тот будет насыщаться хлебом» (Притч. 28,19). Поле на земле, месте, которое заповедал Бог возделывать в поте лица своего, чтобы иметь хлеб. Поле на земле, суть поле сознания человека, требующее возделывания. Всякий возделывающий, помнящий, хранящий в чистоте сознание свое, как в Субботний день, в котором откроется ЕДИНЫЙ ДЕНЬ плана Божьего, Христос, суть посвящение господину Субботы, Сыну Человеческому. В этом, заповедь Господа о Субботе, требующая возделывания сознания. Всякий возделывающий поле сознания своего, изучающий, идущий в Учении Христа, освобождающий Дух от буквы, становится учеником Творца. Но, познает Добро и зло, в поношении законников, фарисеев, недобросовестных иереев, из-за искреннего желания, голода, вкушать колосья пшеницы, чистого учения Христова. В поношениях, гонениях обретая высшую степень вкуса истинны, в Доме Божьем, в чистоте сердца своего, очищенного покаянием, как Давид, съев ХЛЕБЫ ПРИНОШЕНИЯ, причащаясь к Господину Субботы.
Второй эпизод (Матф.12:9–14) свидетельствует об исцелении сухорукого в субботу. Сухорукость говорит нам о неспособности эгоизма действовать милосердно, без помощи Учения Христа. Но, не только, сам «сухорукий», но и фарисеи, упорствующие в своем недуге, в желании погубить Спасителя, дабы по-прежнему издеваться над паствой Христа, нерадивые священники, ради своего суетного имущества, готовы нарушить истинный закон, скрывая его от сознания мирян.
Третий эпизод (Матф.12:15–21) раскрывает нам Иисуса, как слугу Бога действующего в тишине. Суд Божий, как милосердие творится в тишине. Ибо всякий, исцеленный, не под судом, а упорствующие в недуге, навлекут на себя гнев Творца.
Картинка четвертого эпизода (Матф.12:22–29) раскрывают нам исцеление бесноватого, слепого и немого эгоизма и показывают реакцию на это тех, кто под Судом Бога. Такое исцеление возможно только в освобождении Духа от буквы, что и, совершается теми, на кого сошел Святой Дух. Но это раздражает священников-младенцев, так как подрывает их глупый авторитет. Авторитет их шаманских «отчиток», и всяких глупых «примочек» из «бабушкиного», бабского богословия, сплетен блудных «жен». И они, защищая свою наживу приобретенную в служении мамоне, готовы, изничтожить истину глубинного смысла Священного Писания, обвиняя всех кроме себя в сатанизме. На это Иисус отвечает, что только истинное Учение в Духе, а не в букве способно исцелять эгоизм от Суда Божьего. И кто, не в Духе Христа собирает, тот расточает,######т Духа Святого.
И вот, пятым эпизодом двенадцатой главы (Матф.12:31,32) раскрывается смысл хулы на Святого Духа. Для того чтобы раскрыть символику эпизода зададим наводящие вопросы: Что такое хула? Почему хула на Сына Человеческого простится, а на Духа Святого нет, ни в сем веке, ни в будущем? Кто Такой и что такое Сын Человеческий? О каких веках идет речь? Ответ на эти вопросы покажет, как происходит раскрытие смыслового света в освобождении Духа от буквы. Хула, есть лож, произнесенная для сокрытия истинного положения вещей, когда люди врут в глаза.
Для того чтобы изложение, было связным, а смысл не дискретным, важно понять, что все образы эпизода намекают на какое-то, одно действие, связанное со смыслом главы в целом. И ключевым понятием в истолковании будет символ: «Сын Человеческий». Этим титулом, Иисус, именует свою видимую природу. Природу страстную, смертную и тленную и потому видимую нам, так как видится, только подобное, земное существование тела Христа Иисуса и, с большим трудом, а без Духа, нам вообще не видится, природа Сына Божьего во Христе.
И, так, о ком же, говорит Иисус, и почему хула на Сына Человеческого простится? Да именно потому, что видимая природа, она и есть видимая, как говорят, бумага все стерпит, какими буквами и что не напиши, на обряд, внешние действия, обижаться бессмысленно. А ведь, в слове, «проститься», подразумевается, как бы, не вынесение наказания за обиду Бога. Безусловно, Творец не подобен нам, это наша задача уподобится Ему, ради обретения виденья Его, в имени Христа. Создатель абсолютно отличается от нас, то есть антропоморфизм, как реальность восприятия Бога, недопустим, но допустим как символ.
Символ требует устного истолкования в проповеди освобождающей Дух от буквы, утешения приходящего от Святого Духа, как обучающего тайнам Священного писания. В Церкви эта задача возложена на того, кто специально обучался этому в семинарии, и кто своими действиями и поступками символизирует для нас видимую природу Христа, Сына Человеческого, того, кто совершает видимую часть Таинств, обряды. Обряжает, облачает, одевает, делает зримым невидимое, тайное. Невидимое по плоти, совершилось Христом на Голгофе и присутствует постоянно в месте Духа, за пространством по всей Земле. А вот увидеть совершенное Христом можно, только если тебя научат, научат раскрыть символы Священного Писания. Именно в этом задача совершающего обряд, задача священника, и именно на него намекает рассматриваемый нами эпизод и двенадцатая глава Евангелия от Матфея в целом.
Но, что символизируется словом «век». Век, это длинный отрезок времени, характеризующий начало и конец какого-то цикла, например, цикла жизни человека. В нынешнем веке развивается, растет век будущий, так же как с нашим поколением растет поколение наших детей и внуков. В видимой Церкви, Православной религии растет, множится Царство Небесное, невидимая Церковь. Если в веке сем, в видимых образах не научился видеть невидимое, то и в будущем веке будешь желать только, то, что приобрел сейчас, фигурацию из трех пальцев. А что же еще, если, не научившись освобождать Дух от буквы, открывая книгу, видишь «фигу», фиговый лист на чреслах как у Адама после грехопадения, так как одежд века будущего не приобрел. А приобрел «подштанники» выскочив из пожара геенны, как, только просунувшись. Ибо вам простится, так как вина на том кто не научил, на священнике.
Дух дышит, где хочет, а хочет он дышать везде. Бог есть Всяческое во всем, то есть без него не существует даже лож, материальность. Весь вопрос в твоем обучении невидимому, в том кто тебя подводит к этому обучению, кто проводит оглашение. К сожалению, сегодня оглашение является фикцией, хулой на Духа Святого. Он обучает истине Христовой, а те, кто внешним видом показывает, облачаясь в священнические одежды, что присутствуют в Духе и ведут нас к Нему, на самом деле двух слов из Священного Писания без буквы связать не могут. «Слепые вожди слепых, все попадут в яму», смерть, ад. Забрали ключи от Царства Небесного, сами не входят и других не пускают. Священники возомнили себя «старцами», надев рясы, что вы можете решить, будучи не способными двух слов без буквы в проповеди связать, не говоря уже о видении судеб.
Таинство совершается якобы и при нерадивом священнике, они примазались к этому догмату, и хулят Духа Святого, попирая синергию. Усилия, они прикладывают, не к постижению Творца, а к собственному обогащению, даже если такового и не происходит, дело не в результате, дело в намерении. Такова, к сожалению, природа нашего эгоизма, попущенная Богом. И Творец, не портив нашего благосостояния и богатство не порок, только когда нажито праведно. Когда и «волки» сыты и «овцы» целы. «Волки», те, кто имеет генетическую, наследственную страсть к обогащению: сребролюбию, славолюбию и сластолюбию. Это три параметра нашей страстной природы.
Важно превозмогать себя и, в первую очередь, стремиться прикладывать усилия к стяжанию Духа Святого, в освобождении его от мертвой буквы. И тогда Господь по слабости нашей даст не только Духа Своего, но и все остальное приложит нам. Верь Господу. Истинно стремись научить «овец» паствы Христовой. Сей «зерно» с Господом не только в обряде, но и в Духе. И жизнь наладится не только у тебя, но и у слушающих тебя. Бог дает всем назидание Премудростью Слова Своего. Усилие прилагающий человек восхищает Царство.
Шестая картинка двенадцатой главы (Матф.12:33–37) раскрывает нам ответственность за слово, произнесенное священником, насколько оно в состоянии освобождать Дух от буквы, тем самым, имея плод в приближении к Богу. Ибо служение священника под законом и его сердечные желания приносят плод в соответствии с тем, насколько искренно он возделывает почву своего сознания. И если, оно устремлено к мамоне, то он, и привлечет к себе подобных слушателей и, прибывая в нечистоте буквального восприятия притч Библии, все осуждены будут.
Седьмая картинка (Матф.12:38–42) покажет нам как праздность, и поверхностность восприятия Священного Писания порождает глупые желания «спецэффектов», уводя от истины плана Божьего, от приложения усилий в его постижении. Как следствие, язычники, проявляющие искренний интерес к глубинному смыслу Библии будут иметь больше преимуществ к оправданию на Страшном суде, чем священники «младенцы».
Восьмая картинка (Матф.12:43–45) предостерегает нас от спасения собственными силами. Без постижения плана Божьего спасения нет. Свято место пусто не бывает, и если священник не заполняет сердце через разум Духом освобожденным от буквы, то какие бы усилия он не прилагал, какой бы аскезой не занимался, бесы прелести все равно возвратятся и тогда жизнь его, станет много хуже чем, была до очищения.
Девятый эпизод (Матф.12:46–50) подводит итог, раскрывая нам новую форму родства во ХРИСТЕ НОВОМ АДАМЕ, когда родство ветхого Адама исцеляется в ТЕЛЕ, УЧЕНИИ ХРИСТА и Крови Его – Духе Святом. Учение и Жертва Иисуса Христа указывают на родственное приближение, как выполнение воли Отца Небесного, через постижение плана Творца. Раб не знает планы Господина, только свободному от рабства другу и сыну Отца дано знать мысли Творца.
Рассмотренная нами глава дает очень четкую инструкцию, как избежать кризиса, Суда Божьего в своей жизни, как угодить Творцу. Людей крестят каждый день, но глаза их не раскрываются, зачем же совершение ритуала, если священнодействия в участниках обряда не происходит, если Бог не раскрывается.
Не пора ли внимательно прислушаться к проповедям Патриарха Кирилла. Услышьте, что священника без общины не бывает! И если пастырь прячется в клире, старается «отмазываться» от вопросов прихожан, бежит по своим делам то такого «попа» нужно призвать к ответу на суде общины за нерадение, востребовать с него назидание истинным, глубинным, словом Библии, а «младенца» силой заставить учиться на своих ошибках, в преодолении чувства «собственной важности». Задавайте священникам неудобные вопросы. Текст огласительных статей дается без исчерпывающего пояснения православной терминологии именно для того, чтобы на ваши вопросы отвечали священники, они и «ноги» обязаны вам мыть, а не только хлеб резать.
Младенческое возрастание священнического эгоизма на уровне 3.2, раскрывается нам в картинках последний космономической главы (Бытие 20). Когда Авраам, символизируя священника-«младенца» боящегося суда Божьего, говорит о Саре, символизирующей Церковь: «Не жена Она мне – сестра»; «Я и сам такой же, как прихожане, ничего не понимаю»; «Я, не я, и лошадь не моя». Такое положение вещей лишает прихожан плода покаяния, но Бог не попускает лож, символически это изображено в явлении Бога во сне Авимелеху. Эти картинки раскрывают эпиграф соответствия плану Творца, как бегство в Египет, суть материальный страх за жизнь среди материальных желаний, избиение младенцев, суть заключение чрева, отсутствие плода покаяния и возвращение в землю желаний Духа Святого (Матф.2,13–23), как исповедь и причащение в Чаше Христовой.
В преодолении страха за физическое существование священник должен иметь пример питающий его мужество: в троих у Креста, близких Христу в час смерти родственников-учеников, и их последующей смиреной жизни. Ведь именно, эти трое у Креста, образовали Чашу сердец любящих Христа Иисуса.
И, о ком же, как не о них молится Иисус в Гефсиманском саду (Матф.22:39–46), когда ученики спят и в прямом, и в переносном смысле. Глупо было бы думать, что Иисус боится распятия, ведь первые христиане, приняв Крещение больше, боялись потерять благодать Христову, чем смерти и мучений от извергов. Иисус молится, до кровавого пота на лбу, за близких Ему родственников-учеников, ибо смотреть на сердечные страдания Матери, любящей Его женщины, и милого Его сердцу ученика невыносимо. Ангел укрепляет Иисуса в воле Отца Небесного, напоминая ему, что именно в сердечном страдании, как Чаше в плане Бога должна исцелиться трехсоставность души ветхого Адама, человечества.
В сердце Богоматери Христос исцелил наше смертную природу души, в сердце Иоанна апостола нашу страстность, а в сердце Марии Магдалины исцелено тление природы человека. У Креста Христос творит Нового Человека, Церковь, точно также как Бог его творил в Эдеме. Творит или возвращает в Рай, Церковь, и более того, обещает в лице Марии Магдалины, терапевтически возросшей в полноту возраста Христова личности человека, притронуться к нему, когда Он взойдет к Отцу Своему.
Трое сердец у Креста слились во Христе любовью Церковного родства. Церковное Чело века будущего запечатлелось житийным подвигом Девы Марии, сосуда вместившего плоть Второй ипостаси Троицы, и Марии Магдалины, личности воскресшего человека к Духу Святому, ибо каждый видит только то, что в нем есть. Только воскресшая личность «жены» способна следовать, в жизни своей, за «мужем» которому глава Христос, соответствовать плану Отца Небесного, знать все, что поведал Бог Отец, первая ипостась Троицы, Сыну Своему единородному, Иисусу Христу. Такой «муж», в полноте своей, совершился в житии Иоанна Богослова, венчающего Чашу спасения Церковного родства сердец.
И так, поручив, у Креста, Богоматерь Иоанну, Иисус, тем самым, символизирует просветление плоти человечества в Духе Святом, совершенное в Нем и воспринимаемое воцерковляющимися, дабы личность, душа живая смогла лицезреть Воскресшего внутрь нас Христа, как Мария Магдалина, совершить внутреннее, символическое венчание с Женихом, когда двое одна плоть. Вот так, у Креста совершилось моление о Чаше Гефсиманского сада, были заложены принципы Церковного спасения космоса, земного порядка вещей, определена механика трансформы плоти материального в Святость Духа, Троица отразилась в воцерковленом человечестве, Новом Адаме едином с Женой юности своей, ЖИЗНЬЮ, сосудом для высокого употребления, Церковью Христа, Женой облаченной в Солнце.
И нам, в течение жизни, важно изменить текст нашего раздвоенного сознания, которым описывается этот тлеющий мир, на Евангельский текст пневмапсихологического становления личности в Божьем плане.