Собор св. равноап. Петра и Павла, на ул. Луначарского Опции

[Татьяна Родионова]

Вид на Петропавловский собор во время Крымской войны.

[Татьяна Родионова]

А я хочу внести свою лепту в тему о Петропавловской церкви. Хочу напомнить, что она пережила первую "севастопольскую страду". Ее настоятель - о. Арсений Лебединцев - образец лучшего русского типа. Мне всегда он почему-то представлялся похожим на красноармейца Сухова, если бы он жил раньше и был бы облечен саном. Одна из лучших книг об обороне Севастополя - его письма к преосвященному Иннокентию. Недавно, как указывали завсегдатаи нашей ветки sevigo и KIV ее оцифровали в РГБ и выложили в инет. В ней содержатся сведения о буднях осады, это и военные хроники, и духовное чтение, и жанровое бытописательство, великое и смешное, в общем - жизнь.

Вот отрывки, касающиеся именно храма:

Письма протоиерея Арсения Лебединцева,
б. благочинного церквей Южного берега Крыма, к преосвященному Инокентию, архиепископу Херсонскому и Таврическому, с донесением о ходе военных действий и состоянии церквей и духовенства во время 11-месячной осады Севастополя.

Петропавловская церковь, которой настоятелем состоял автор писем, находится в центре города, над Южной бухтой, на возвышенности, с которой видна вся главная часть города до Графской пристани и открывается вид на рейд и Малахов курган, а также на северную сторону Севастополя с Константинопольской батареей и Братскою могилою (так в тексте - Л.). При ней он и оставался, все время осады, как офицер на своей батарее, несмотря на постоянную и ежедневную опасность от пролетавших бомб и ракет, молясь в ней о победе на супостаты, доколе бомбы в августе 1855 г. не разрушили кровлю и своды храма, а также бывший при нем церковный дом. Тогда только прекратилось богослужение в этом храме.


Октября 5-го, в 6 часов утра, открыт огонь, который в полчаса превратился в превышающий всякое описание ужас: гром выстрелов, треск лопающихся бомб, свист ядер, блистание как бы множества молний, залпов, неумолкаемый раскат, страшно вторивший среди гор и бухт наших, наконец, при безветрии дым, не позволявший нам видеть далее той линии, откуда раздавались громы оглушительные, все это невольно заставляло людей говорить: "страшный суд! страшный суд!" Слыша сам эти слова от многих собравшихся у церкви, я не находил в них преувеличения, но только смутился душою при мысли, что, может быть, он внезапно постиг нас без покаяния. Часа чрез полтора от усталости артиллеристов или другой причины удары стали реже и как бы слабее; вместе с сим и душам нашим была некая ослаба. Литургию служил о. Александр Демьянович (его была седмица); затем служили молебен о даровании победы на супостаты, что ежедневно совершаем со времени осады Севастополя. Церковь оставалась, как и теперь, ежедневно открытой до вечера. В 12 часу бой страшно усилился с видимым ожесточением. Ужас с каждой минутой возвышался. Люди, не отходившие от церкви (большею частью женщины), таяли от страха и плакали. Я нашел лучшим вторично пригласить их на молитву в церковь...

Моя квартира казалась совершенно удаленною от выстрелов, но и меня достигают они. Бомбы разрывались по одну и другую сторону церкви, на улице. Ядра свистят у окон нашего церковного дома, одним вышибло карниз над самою дверью, другим вырвало несколько столбцов в каменной ограде церковной. Известная трещина на моей церкви значительно увеличилась, особенно с западной стороны, где она почти была незаметна...

... Город опустел; в последнее воскресенье мало было в церкви, по будним дням и того меньше. Все спасается на северную, оттуда далее и далее куда глаза, или скитаются в лесах и горах...

12 октября 1854 г.

12-го числа, в 4 часа, когда уже звонили к вечерне, пала бомба близ самой церкви нашей, взрывом вышибла на южной стороне стекла, два окна даже с рамами, и повредила немного крышу. Обошлось без несчастия, хотя в церкви были люди и я сам там находился. Убравши из церкви сор и стекла и затворив в побитых окнах ставни, я отслужил вечерню; 13-го обедню и утреню также служил благополучно. Уже по окончании обедни осколком разорвавшейся над церковию в воздухе бомбы вырвало кусок железа и каменного карниза. В продолжении дня еще разорвалось 3 бомбы над церковию, но две также в воздухе, осколки падали по саду и на улице, не вредя ни церкви, ни дому, одна же пала, верно в яму, вырытую бомбой, которая 12-го побила стекла и пала также в 4 часа, когда я едва благословлял вечерню. 14-го весь день было благополучно на церковном дворе. Хотя бомбы летали в том же направлении, но разрывались далее нас. Сегодня, т.е. 15-го, бомбардирование началось в 7 часов. Доселе благополучно. Службу будем продолжать, пока будет где служить. К литургии присоединяем ежедневно и молебен о даровании победы на супостаты, находящие на ны. Впрочем, кроме двух-трех и немногих, кажется бесприютных, в последние дни в церкви никто не бывет. Мужской пол у нас на службе, а женский, страха ради смертного, или выехал, или скрывается в потаенных местах. Молим и просим дней лучших....
Неприятели наши - образованные народы, из человеколюбия пустили в город фонтанную воду, но отравленную. 5 человек умерло, поставили караул, а воду велено разложить на составные части.

15 октяб. 1854 г. г. Севастополь


....В городе стало покойнее, или, если нарушается покой, то как бы случайно. 15-го же числа, от которого я писал Вам, множество стрел смертных было бросаемо в город. Одна бомба пала у самой церкви, вышибла большой камень в ступенях, повредила немного колонну, и более ничего. Другие бомбы падали правее и левее церкви, но вне церковного двора. Я предложил одному офицеру вопрос: не целят ли неприятели в церкви нарочно? Он отвечал мне, что слышал от одного офицера, будто кто-то передал неприятелям, что в церквах наших сложен порох и снаряды, а потому будто бы выстрелы неприятельские имеют такое направление. Правда сему или нет, но истинно, что Господь видимо хранит храм святой. Служение продолжается. Настоящую седмицу служит о. Николай Сиземский. В заупокойной эктении всегда поминаем и воинов, павших на брани. Причетники бывают в церкви неопустительно.

19 октября 1854 г.

... Таких дней, кроме 5-го числа, не бывало. Вероятно враги наши предчувствуют свое падение, и с духом злобы, ими обладающим, употребляют последние усилия. Постоянно ожидают их штурма, но едва ли это будет. Они очень хорошо знают, что в городе штыков много. А вот сию минуту раздалась сильная канонада: не штурм ли? 5 ч. утра. Иду к утрени; что узнаю допишу. Мати Божия! В день Твоего праздника, памятного для России твоим заступлением от врагов спаси и нас от врагов наших.

22-е окт. 1854 г. г. Севастополь



... У нас постоянно то дождь, то сильный ветер. Но сегодня, после тихой ночи, с раннего утра такая поднялась непогода, в которой нельзя уже не видеть гнева Божия на нечестие врагов наших. Ветер западный - самый опасный для неприятельского флота в настоящей его стоянке... Морские офицеры полагают, что этот ветер должен перейти в северо-восточный, что еще гибельнее. Между тем и нам самим много вреда приносит этот ветер. На казармах и магазинах мало где осталось железа. Тоже и на частных домах, стоящих на возвышенности. Черепица с домов так летит, что опасно по улице проходить. С церкви нашей сорвало крест с пьедесталом и половину железа кровельного. Я не знаю, что мне теперь делать с крышею. А потолок ненадежен - лепной, пойдет дождь, и он обвалится. Денег в кошельке нет. Да и с деньгами теперь трудно предпринять что либо. Уповаем, что если Господь не пошлет на нас искушений больших, то, может быть, горю нашему с наступлением зимы будет и облегчение.

2 ноября 1854 г., г. Севастополь


3 ноября при усиленной бомбардировке, направленной в город, одна бомба попала и в самую церковь мою. Это случилось в 2 часа. Я стоял под колоннадой и сам был свидетелем удара и взрыва. К счастию, пробив крышу, она ударилась не в потолок, который легко мог весь обрушиться, а в стену, по ребру ея; разрешилась минуты через две слабо так, что от взрыва еще меньше повреждения. В двух местах отскочила щекатурка и лепные украшения потолка, осколки же бомбы остались на чердаке. В ту же минуту я послал людей с водою (ибо поднялся большой дым), но тушить было нечего, дым был только от пороху. Осколки бомбы, равно как и все залетающие в церковный двор гостинцы, я берегу на память...

5 ноября 1854 г.

... Смиреннейше благодарю от себя и от других священников за милостивое ваше внимание к нашим в настоящее время трудам. Наипаче просим ваших св. молитв, да возможем добре скончати прискорбное наше поприще.
Церковь я успел покрыть снова.

9 ноября 1854 г.


.... Третьего дня, при встрече со мною, адмирал Станюкович некоторым образом извинялся, что он не приглашает в. князей в Петропавловскую церковь, потому именно, что она подвержена неприятельским выстрелам...

3 декабря 1854 г.

... Благодарение Богу, еще не гибнем гладом; мож. б. придется потерпеть от холода. Всего труднее достать дров. Денег церковных у меня достаточно для предотвращения нужд духовенства, которому и пособляю мерою, всячески бережливою. Смиренно благодарю за Ваше отеческое участие к нашему положению.
...
Моя Петро-Павловская имеет следующие повреждения: у входа в церковь выбита колонна; осталась только нижняя ея половина, а верхняя с капителью лежит в кусках на земли. От сотрясения разошлись камни и во фронте; удивительно, как не повалились два больших, громадных камня, лежавшие своими концами на выбитой колонне, тогда бы мог повалиться и весь фронтон. Я сделал подставку из толстой корабельной стельги. С южной стороны поврежден цоколь (выбит один большой камень, что не важно), повреждены две колонны, но еще могут служить. В 8-ми окнах побиты стекла (каждое в 12 бемских стекол); в трех окнах изломаны рамы: в западной у входа в церковь также разбиты стекла в обоих окнах и в одном изломана рама. В потолке в двух местах отбиты лепные украшения и щекатурка. Главное же в том, что повреждение в колоннаде, уже прежде замеченное и бывшее предметом беспокойства и расследования, теперь так значительно, что может быть потребует капитального исправления церкви...
В доме причта Петропавловской церкви повреждение не важно; ударом ядра обезображен только карниз, отбит орнамент его. В каменной ограде близ дома выбило бомбами ограду на 3 сажени.

17 декабря 1854 г.


25 декабря. Великий праздник христианский мы - паче чаяния - встретили и провели совершенно мирно, не будучи обеспокоены ни одним выстрелом неприятельским, и сие - тако Господу благоволившему: уже с полдня накануне праздника был чувствительный мороз при северн. ветре, который ночью дул весьма сильно и холод развело настоящий рождественский. Не до нас было неприятелям, коченевшим от холода...В настоящий праздник мы не славили Христа в домах, которые или разорены или упразднились от мятелей. Даже главы семейств, которые остались пока на страже своих домов или лавок, и те отправились к своим семействам в Симферополь. Храм был полон молящихся, но исключительно солдат всех родов службы. Ни пароходов, ни веселий праздничных не было.... Впрочем, на улицах веселье русское слышно, даже видны были некоторые, якоже древия ходящи. Сейчас рассказывали о новом манифесте Государя Императора к России и непременной воле его, чтобы к февралю месяцу не было в Крыму ни одного неприятеля...

28 декабря 1854 г.


... Прежде чем вступлю в принятую форму письма, замечу обстоятельство, мною нечаянно пропущенное. Во время освящения воды, 6-го января, над самый, устроенный на Екатерининской пристани, Иордан слетел орел и держался до исполнения стиха: "во Иордане крещающуся тебе, Господи". Орел замечен всеми, даже начальствующими лицами.

14 января 1855 г.

... Сегодня неприятели много бросали бомб и ракет в город. Бросают разом из многих орудий, и ночью бомбы кажутся огненным роем. Вечером в 6 часов ракета огромной величины, осветив полетом мои комнаты, пробила крышу на вылет и, потеряв на чердаке весь свой корпус, голову, с адским в ней мозгом, унесла далее.

число не означено.

... Не изменила своего вида (кроме баррикад на улице) только часть города от церкви моей до Екатерининской пристани, и взгорье до Библиотеки. И вот все, что собственными очами видим и руки наши осязают, то могу вам поведать о Севастополе. Еще: гора, по которой расположен город и которая отделяется от других частей города нашего большою улицею, также коронована батареями, на случай бы передовая линия была сбита. Батареи устроены во дворах и на двух площадках, также у памятника Казарского.

25 января 1855 г.

Взято с форума севинфо.